Всемирный следопыт, 1926 № 07 - Страница 40

От Н.-Новгорода Волга, точно раздумывая, стремится прорваться к Уральским горам и, кокетничая с берегами, сжимающими ее с обеих сторон, тихо бежит на восток, к Азии.

Но добежав до Казани, Волга резко меняет свой путь к югу, чтобы впасть в об'ятия коварного и непостоянного Каспия.

Казань полна исторических воспоминаний прошлого и настоящего. Когда трамвай спешит доставить вас в город, не забывайте, что каждый вершок земли, отделяющей берег от города, густо полит человеческой кровью…

Чтобы познакомиться с особенностями города, как административно-политического и культурного центра Татарреспублики, очень важно узнать не только его культурно-просветительные и общественные учреждения, но и те части города, где живет его коренное население — татары.

Здесь восток и запад ярко представлены — уходящим и вновь рождающимся бытом, здесь расслоение самого населения и его группировки не пройдут бесследно перед взорами туристов, и, быть может, на узеньких улицах татарских кварталов особенно ясно будет понятна та созидательная работа революции, которую не можешь охватить, живя в далеком центре.

С Казани ширится Волга от массы притоков. Ее берега или покрыты лесом, садами, или же чернеют вспаханными полями и огородами.

Часто вечерами, особенно в лунные ночи, когда никто из туристов не спит, когда каждый следит за фосфорическим блеском вспененной колесами воды, кто-нибудь из едущих волжан начнет говорить о разбойниках, еще недавно грабивших суда купцов, о преданиях старины, переходящих из уст в уста.

И ряд встречающихся селений уже связывается с именем Степана Разина, а возвышенность, — на которой расположено знаменитое село Антоновка, замечательное своими садами и яблоками («антоновка»), — и до сих пор, по имени одного из полулегендарных атаманов, называется Юрьевской.

Как же не быть этим легендам, когда берега, состоящие из пестрых рухляков и известняков пермской системы, под влиянием выветривания приняв причудливые очертания, кажутся издали, при лунном свете, притаившейся ватагой!

В 18–20 клм. от села Богородского в Волгу впадает мутная Кама. И долго илистые воды ее не желают слиться в одно с Волгой, вызывая сомнение в праве названия всей мощной речной артерии «волжской», а не «камской».

Волга, богатая водой своей сестры Камы, еще больше ширится, быстрее несется и льнет к зеленеющим берегам когда-то существовавшего — или легендарного болгарского царства. И еще быстрее меняются яркие краски, пятна, впечатления. Чуваши, мордва, татары, русские — то шумной толпой вползают по гостеприимному трапу парохода, то, широким разливом скатываясь на пристань, исчезают в таинственных миражах синеющих на горизонте гор, среди тихих затонов двоящейся реки или в камышах, шелестящих по берегам.

Пароход все стремится вдаль, нетерпеливый крик его гудка вызывающе несется над ширью Волги и аукается среди пристаней, поселков, незначительных городков, носящих непонятные нам названия — Тетюши, Майна, Ундоры.

На высоком обрыве стоит и Ульяновск, бывший Симбирск, место рождения Ленина, а за железнодорожным мостом, одним из величайших в мире, прячется село Киндяковка, с которой связан известный роман Гончарова «Обрыв».

И опять жуткие эпизоды русского прошлого, воскресающие яркие картины Мельникова-Печерского. Мимо плывет Красный Яр — село, принадлежащее раскольникам-«белоризцам», а ниже Кайбалы, Панское-Городище, Криуши, Сенгелей, Новодевичье, с интересными археологическими раскопками, с таинственными сказаниями и песнями про удалые подвиги разбойничков.

Не сходишь с плетеных пароходных кресел и все глядишь в синеющие дали расступающихся плавней, в ожидания увидеть красу Волги — Жигулевские горы.

И Волга опять делает поворот к востоку и, извиваясь змеей вдоль гор, вновь свершает резкий поворот к югу.

Путь от тихого, спокойного, окруженного сосновым бором Ставрополя представляет собой исключительное удовольствие.

Пароход почти у берега, и видишь мощные леса, лежащие по откосам Жигулей, глухие тропки с одиночной фигурой, машущей рукой в знак приветствия.

Красивы Жигули не высотой своих гор, а узором бархатной густо-зеленой листвы, ароматом меда, насыщающим весь воздух, и причудливыми очертаниями выветрившихся известняков, с белеющими среди зелени вершинами.

Взоры и мысли всех устремлены на места, где жива еще память о Ермаке Тимофеевиче, Степане Разине, Иване Кольцо, скрывавшихся в дебрях мощных дубрав.

Если бы могли говорить седые утесы Жигулевских гор, если бы поведали про былое Молодецкий Курган, Девья Гора, вершина Двух Братьев или Царев Курган… Ведь в этих-то местах и несся грозный пугающий окрик «Сарынь на кичку!», заставлявший бледнеть царских бояр и купцов, и здесь много раз красилась Волга кровью.

Берега Жигулей тем и привлекательны, что они пустынны. Изредка увидишь домишко на откосе, а еще реже деревушку, обслуживающую какой-нибудь асфальтовый завод…

Наша Волга — незаменимое место, не только обогащающее нас массой интересных знаний и ярких, невиданных впечатлений, но и вливающее в наши мускулы и нервы силу и покой.

__________

Организуемый на 1926 год Об'единенным Экскурсионным Бюро Наркомпроса маршрут по Волге имеет основной задачей в условиях пароходного путешествия-отдыха познакомить с природой, сельским хозяйством, промышленностью, экономическими и культурными центрами Среднего Поволжья. Завершается маршрут пяти-семидневным пребыванием в наиболее красивой части Волги — в Жигулевских горах.