Всемирный следопыт, 1926 № 07 - Страница 30

Она привыкла к зверям и часто смеется над их выходками. На прошлой неделе она наблюдала из своего сада за набегом обезьян.

Как только предводитель испустил сигнальный крик, из-за каждой скалы, из-за каждого куста дождем посыпались обезьяны, и все они поскакали, понеслись к деревне. Нашествие было так неожиданно, что несколько китайцев, мирно работавших в своих садиках, растерялись. И было отчего: обезьян собралось штук восемьдесят, все одинаковой породы, с белыми хохолками на лбу; они стремительно наступали, разбившись на небольшие отряды, из которых каждый действовал самостоятельно.

Раньше, чем китайцы успели поднять тревогу или схватиться за оружие, обезьяны овладели садами. В мгновение ока все было переломано и разбито, деревья ободраны, и обезьяны, нагруженные папайями, апельсинами, гроздьями бананов, победоносно возвращались назад, в горы, громко лая, как свора собак.

Населению приходится терпеть не от одних обезьян. Остров кишит разными животными, даже в хижинах нет опасения от них. Но люди приспособились. Крысы истребляют рис, змеи глотают крыс, а китайцы едят змей.

Пляшущий дракон.

В дни новогоднего и весеннего праздников по улицам городов носят картонного дракона с огромной пастью и красным хвостом таких размеров, что в нем свободно прячутся двадцать кули. Повсюду — смеющаяся толпа, перепуганные ребятишки, веселые крики из окон домов. Дракон пляшет, извивается, карабкается на спины несущих его кули, а кругом непрерывно рвутся петарды, прямо под ногами у зевак.

День и ночь стоит оглушительный грохот. На балконах ресторанов разложены игрушечные бомбы, и десять часов вечера — время обеда — возвещается таким взрывом, что можно подумать, будто город подвергается нападению.

Петарды и гранаты рвутся и хлопают в переулках, на пристани, повсюду. Жители покупают бамбуковые палки, начиненные порохом, от взрыва этих палок сотрясаются дома. Нужно испугать макуи, обратить в бегство злых духов, преграждающих дорогу сходящим с неба душам предков, и вот почему на петарды тратятся тысячи пиастров.

Улицы полны народа, теснота и давка такие, что некуда упасть яблоку. Везде царит красный цвет: полоски бумаги, на которых уличный писец тут же записывает пожелания, куски шелковых тканей с китайскими словами, взрезанные плоды с алой мякотью, — все красно. Ведь красный цвет приносит счастье!

На базаре невероятная толкотня. Торговля идет всю ночь, так как в день праздника все будет закрыто. Базар не вмещает продавцов, всюду расставлены лотки, груды товаров навалены прямо на мостовой.

Гений кухни возносится на небо, чтобы отдать отчет Будде в деяниях своих хозяев; в его отсутствие спешат украсить дом: развешивают картинки и полоски бумаги, покупают искусственные веточки с почками, — стоит обрызгать их теплой водой, и на них распускаются красные и белые цветы.

Чайный дом в богатом квартале китайской части города.

Запасаются и предметами для жертвоприношений: палочками сусального золота, фальшивыми монетами, поддельными бумажными деньгами. Хитрый китаец-буржуа надувает даже своих богов.

Останавливаешься, растерянный, оглушенный всем этим шумом. Нужно постоять тихо и сосредоточиться, чтобы глаз мог разобраться в окружающей пестроте: мелькают голые животы, рикши, продавцы супа, ребятишки с вихрами, певички, — все это мчится в бешеной пляске, с оглушительным шумом, в быстрой смене яркого света и внезапной тьмы.

В памяти моей врезалась одна картина: перед пыхтящим паровозом, при криках испуганных зевак, пляшет дракон: он кажется мне олицетворением старого Китая, смеющегося над попранной им западной цивилизацией.

Трест нищих в Китае.

Китайские нищие ведут свое дело в широких размерах; все они принадлежат к одному сообществу, которое по своим разветвлениям, проникающим во все провинции, заслуживает названия «треста нищих».

Этот союз представляет из себя настоящее тайное общество, имеющее особый устав и пароль. Делами общества заведует комитет из пяти лиц, живущих в Пекине, Шанхае и других больших городах; имена их составляет тайну союза.

Все эти лица, по рассказам, бывшие нищие. Но, надо полагать, что ремесло их прибыльно, так как таинственные личности живут по-барски, в роскошных квартирах, где принимают иногда заезжих иностранцев.

Что касается числа членов союза, то о нем мы можем только догадываться, но их должно быть не меньше миллиона, судя по множеству нищих, встречающихся на всем пространстве Китая.

Что поражает иностранца, только что прибывшего в Китай, так это именно множество нищих, толпящихся на улицах больших городов. Однако, еще больше изумления возбуждает в нем огромное число увечных среди этих нищих. Безруких, хромых, калек среди них видимо-невидимо. Они попадаются на каждом шагу.

И все они принадлежат к «тресту». Беда тем, которые сочтут возможным не присоединиться к союзу, а, главное, не вносить в его кассу часть своих сборов. Трест не замедлит их бойкотировать, если только не отомстит более жестоким образом. Особые агенты собирают взносы присоединившихся членов и передают их в главный комитет. Чтобы они не похитили часть собранных денег, комитет наряжает за ними беспрерывный надзор. Неблагородный поступок равносилен смертному приговору.

Эти же агенты, переодетые во всевозможные костюмы — зажиточных горожан, бонз или крестьян — следят за нищими и проверяют все их сборы. Чтобы их могли узнать, они всегда носят на себе какую-нибудь вещицу (обыкновенно маленькую лакированную дощечку, украшенную таинственными знаками), служащую доказательством и признаком их власти.